– Очень жалко было, когда он уволился. Я потом из декрета уже и возвращаться не стала – не захотела ни с кем другим работать, да и Коленька не шибко мою работу жаловал. Я в поликлинику обычную устроилась – тихо, мирно, там, правда, тоже свои недостатки имелись. Вот, к примеру, заведующая наша…
Что именно отчебучила заведующая медицинского учреждения, Ангелина решила не узнавать, в очередной раз вернув разговор в нужное русло:
– И что же, вот так ни разу главврач ни с кем и никогда? – подлила она масла в огонь.
Женщина заколебалась, как будто решаясь на что-то, и, гордо вскинув голову, ответила:
– Нет! Ничего такого я не знаю!
– Ну, может, слухи какие-то ходили? – не унималась моя подруга.
– Может, и ходили, – Анна Николаевна поджала губы и протестующе скрестила руки на груди, – только я пересказывать их не буду, так как и тогда не верила, и сейчас не верю. Марать имя хорошего человека не буду.
– Анна Николаевна, голубушка, – Ангелина подалась вперед и взяла женщину за руку, – только вы можете мне помочь. Только на вас вся надежда. Как раз чтобы очистить имя Дмитрия Ивановича от грязи, и прибыли мы в ваш город. Нас наняла дочь покойного. Да, да, – добавила Ангелина, поймав удивленный взгляд женщины, – Дмитрий Иванович скончался. – Анна Николаевна истово перекрестилась. – И после его смерти в Интернете появилась информация, что этот талантливейший человек, интеллигентнейший доктор, оказывается, был бабником и повесой, едва ли не растлителем малолетних. Мы – я и моя помощница, – кивком головы Геля обозначила мое присутствие, – являясь частными детективами, по поручению жены и дочери покойного расследуем это дело, пытаясь установить источник распространения нелестных сведений и заодно обелить его имя.
Не знаю, кого озвученная моей подругой версия удивила больше – меня или хозяйку, но напряглись мы одинаково. Женщина – обдумывая ситуацию и решаясь, стоит ли ей раскрывать известную информацию, а я – боясь разоблачения – история не выдерживала никакой критики – кому может быть интересен моральный облик никому не известного доктора, да еще и события, являющиеся преданиями старины глубокой? Но, как оказалось, явные несоответствия предложенной Ангелиной истории заметны лишь мне – пожилая женщина «проглотила» наживку.
– Вот уж не думала, что спустя столько лет… – Анна Николаевна прервалась на полуслове, прислушиваясь к окружающим звукам. Словно гончая, почуявшая след, улавливала она малейшие колебания воздуха. По крайней мере, как еще можно объяснить тот факт, что женщина услышала ребенка до того, как он громким воплем сообщил миру о своем пробуждении?
– Простите, Мишенька проснулся, – на этот раз она напомнила мне всполошившуюся наседку. С несвойственной возрасту прытью подхватилась наша хозяйка и скрылась в соседней комнате.
– Ну, что ты думаешь? – если бы вырабатываемую человеком энергию можно было использовать в бытовых целях, то, думаю, одной Ангелины хватило бы, чтобы осветить маленький город. Пока же ярким огнем горели только ее глаза. – Мне кажется, это она! Все сходится – возраст дочери, ее нежелание говорить о главвраче. А его о ней особая забота во время беременности! Нет, чую я – мы на верном пути, с первого же визита и бинго!
Увы, но мой генератор трудился на последних оборотах, и тот факт, что я с самого начала находила в Гелиной версии массу изъянов, отнюдь не повышал его работоспособность. Меня не хватило даже на споры, поэтому я ограничилась равнодушным пожатием плеч и короткой фразой: «Поживем – увидим».
Пожили, увидели и поняли, что паузу в разговоре Анна Николаевна использовала с пользой для себя. Тщательно обдумав разговор, она, облачившись в костюм мисс Марпл, приступила к собственному расследованию, грамотно начав его с допроса свидетелей. То есть нас.
– Простите, а где именно порочат имя Дмитрия Ивановича? Кому это нужно? И какая теперь разница, раз человека нет? Не могли бы вы показать мне, что именно о нем говорят? Сама я в компьютере не разбираюсь, но у дочки он имеется. И даже с этим вашим, как его. Тырнетом! Во!
– Эээ, – решительность во взгляде Ангелины уступила место неуверенности, и теперь моя подруга выглядела весьма бледно. Дураку ясно – такого поворота событий она не ожидала. Миссия грозила провалом, и тогда в игру вступила я, применив единственное оружие, которым владела, – честность.
Набрав в легкие больше воздуха, как перед прыжком в воду, я рассказала нашей хозяйке все – и об убитом шефе, и о том, что нарушила подписку о невыезде, явившись сюда, и о том, как важно мне найти преступника, умолчав только об истинных причинах своей заинтересованности в этом. Вернее, поведав не обо всех из них.
Мою речь обе присутствующие в комнате дамы слушали с открытыми ртами. Вот только изумлялись они по разным причинам – для одной мой рассказ явился увлекательным повествованием, способным заменить просмотр одной серии, только одной, бандитского сериала. Вторая явно планировала завести меня по дороге в клинику, которую мы не так давно покинули. С ее точки зрения, я поступила крайне неразумно, раскрыв карты матери предполагаемой убийцы. Ведь каждому очевидно, что она станет защищать дочь до последнего. Не оспаривая справедливость данного предположения, я ставила под сомнение породившую его гипотезу. Не производила Анна Николаевна впечатление коварной обольстительницы, заставившей горячо любимого мужа всю жизнь воспитывать чужого ребенка. Да и будь это так, услышав имя Дмитрия Ивановича, она нас на порог бы не пустила. Тем более так откровенничать точно уж не стала бы. Кроме того, нельзя не отметить и явное отсутствие прочих возможностей получить от женщины хоть какую-то полезную нам информацию. Окажись права Ангелина, хозяйка нам все равно ничего не рассказала бы. А так мы хоть смогли увидеть ее реакцию на откровенный рассказ. Вот что я вам скажу: либо Анна Николаевна обладала удивительными актерскими талантами, либо и впрямь ничего не знала о случившемся.
По мере моего повествования на ее лице отражались самые разные эмоции: удивление, испуг, недоумение и, наконец, озарение.
– Так вот оно что! – воскликнула она и, вскочив, принялась наматывать круги по комнате. – Как интересно! Дмитрия Ивановича, пусть земля ему будет пухом, жаль, конечно, ну да годы наши такие. А он так и вовсе прилично старше меня был. А я, стало быть, эээ, – женщина запнулась, подбирая слова, – вы, стало быть, решили, что раз я забеременела в бытность его главврачом, то не иначе как от него? Так, что ли?
